Навсегда - Страница 41

В самом конце длинной дорожки, подрагивая на ветру, горел фонарь у входа в дом, на который им указал кондуктор.

Взявшись за руки, они пошли на свет. Чем ближе подходили, тем больше освещенных окон открывалось сквозь редеющую листву. Потом их обдала волна запаха цветущего табака, они вышли на расчищенную полянку и увидели сразу весь дом. Как это бывает, с первого взгляда толком не успели рассмотреть никаких подробностей. В памяти у них потом осталось какое-то праздничное смешение распахнутых освещенных окон, широких лестниц, разноцветных стекол веранд и каких-то башенок — все было наполнено неторопливым движением и тихим говором людей…

— А вдруг мы не туда попали? — зловещим шепотом сказала, поеживаясь, Аляна. — Вдруг нам сейчас скажут: «Пошли вон отсюда, дураки!»

Степан снисходительно усмехнулся:

— Подумаешь, обыкновенный, нормальный дом отдыха… — Но ему самому показалось, что здесь что-то уж очень хорошо.

Их поместили в пятиугольной комнатке деревянной башни, куда надо было подниматься по винтовой скрипучей лестнице. Оставшись одни, они сейчас же раскрыли окно, выходившее в сторону моря, и долго стояли, вглядываясь в темноту. Верхушки деревьев качались прямо против окна, небо было темное, и только у горизонта тянулась розовая светлая полоса над невидимым морем, и оттуда несся неумолкающий сдержанный рев могучего прибоя.

Они долго стояли ошеломленные, притихшие и, молча поцеловавшись, легли спать.

Глава двадцать вторая

Утром Аляна проснулась первой от хлопанья крыльев и постукиванья коготков на подоконнике.

Голуби любопытно заглядывали в комнату. Их маленькие, отливающие на солнце перламутром головки быстро поворачивались, с выжидательным видом поглядывая на Аляну то правым, то левым глазом.

Высвободив ноги из-под жаркого одеяла, Аляна босиком подошла к окну. Голуби суетливо потеснились к краю и, вдруг сорвавшись с подоконника, перелетели на соседний выступ крыши.

Утро было совсем раннее, еще безлюдное; пели петухи, ворковали голуби, и с моря шел ровный, спокойный гул. Освещенные косым солнцем волны с редкими белыми гребешками откуда-то издалека надвигались на пологий песчаный берег.

Ветка перед окном резко качнулась, и мелькнул рыжий комочек меха.

— Степа, белка!..

Он вскочил и, протирая глаза, подбежал к окну.

— Где?

Стараясь не шевелиться, они всматривались в гущу покачивающейся листвы. На минуту показалась мордочка со стоячими ушками и с шишкой во рту. Белка, точно маленькая коричневая волна, пролилась, обтекая все извилины прогибающейся под ее тяжестью веточки, взлетела, оттолкнувшись, в воздух и исчезла, юркнув в гущу соседнего дерева.

Им не терпелось побежать поскорее к морю, но они решили, что необходимо одеться во все самое лучшее. Степа затянул на шее галстук и застегнул на все пуговицы пиджак. И оба, скрипя новыми туфлями, стали спускаться по лестнице, потихоньку, так как в доме стояла еще сонная тишина.

На открытой веранде им встретилась девушка в белом халате, затянутом пояском, со стопкой чистых простынь в руках. Она дружелюбно улыбнулась и спросила, как они устроились.

Они дружно ответили, что очень хорошо, лучшего и желать нечего.

— Смотрите не опоздайте к завтраку, — сказала девушка.

Они прошли через парк, вышли в лес и, увязая в глубоком чистом песке, стали взбираться на дюну. На верхушке им сразу кинулся в лицо веселый морской ветерок, они расслышали сквозь общий гул шипение пены, разливающейся по песку, увидели близкую воду и побежали к берегу.

Дождавшись прихлынувшей волны, они окунули руки в шипящую воду и с криком отскочили назад.

Долго бродили они вдоль бесконечно длинной извилистой полосы прибоя, подобрали и подарили друг другу два кусочка янтаря, осмотрели выброшенного на берег мертвого угря, сосчитали, сколько рыбачьих парусов можно разглядеть в туманной дымке у горизонта, и наконец сели около маленькой дюнки, не отрывая глаз от моря.

Степан давно уже снял галстук и расстегнул воротник рубашки, потом стащил пиджак: у подножия дюн солнце припекало горячей. На безлюдном вначале берегу стали появляться первые купальщики.

— Что же мы так сидим? — воскликнул Степан. — Вот дураки! Бежим, выкупаемся.

Метрах в ста от них две загорелые девушки и парень с торжествующим визгом вбегали в воду.

— Ты иди, — сказала Аляна. — А я не пойду… Я потом… И костюма у меня такого нет, как у них, для купания. Иди скорей, я посмотрю, как ты будешь плавать.

Степан досадливо поморщился, но спорить не стал. Быстро освободившись от своего парадного, теплого костюма, он в одних трусах с разбегу влетел в воду и, высоко поднимая ноги, промчавшись по мелководью, бросился в волну.

Пока он плавал, то поднимаясь на волны, то исчезая в провалах, Аляна сняла туфли, нерешительно отстегнула и стащила чулки и, придерживая выше колен короткую юбку, боязливо ступила в воду. Она сразу ощутила разгоряченными ступнями блаженную прохладу. Ее обдавало брызгами, она все выше подтягивала, крепко прижимая к себе, юбку и с завистью думала, до чего хорошо, наверное, Степе окунаться с головой, ныряя в волнах.

Когда он, мокрый, холодный и свежий, глубоко и радостно дыша, вышел на берег, она стала уверять его, что ей было тоже очень хорошо, что купаться она вообще не очень-то любит, ей нравится больше всего вот так бродить босиком по колени в воде.

Степан удивился, не совсем поверил и, кое-что сообразив, ничего не сказал…

Они прибежали в столовую, едва не опоздав к завтраку, и со стеснительностью новичков, стараясь не смотреть по сторонам, прошли между рядов накрытых белыми скатертями столиков на свои места.